Идея независимого украинского государства чисто галицийская.
На территориях Малороссии и Новороссии она получала временную поддержку дважды: в 1917-20 гг., когда местная элита пыталась отгородиться независимостью от большевиков, и после 1991 года, когда местной элите независимость была подарена вместе с огромной частью бывшего общего советского имущества (если считать по количеству промышленных предприятий, научных институтов, сельскохозяйственных угодий, курортов и прочих прелестей союзного значения, включая военные склады, Украина получила на душу населения больше всех). Понятно, что такой лакомый кусок приятнее было делить в узком кругу, поэтому с первых же дней существования СНГ все интеграционные инициативы разбивались о твёрдое украинское нет.

Но в остальные периоды, как минимум на уровне большинства населения, Малороссия и Новороссия были вполне русскими регионами. Со своими региональными особенностями, но не более того. Конечно, сепаратисты встречались и в Киеве, Харькове, Одессе, Донецке, Днепропетровске, но они есть и на Урале, и на Дальнем Востоке и на крайнем Севере.

У галичан же, за шестьсот лет отдельного от остальной России существования действительно сформировалась иная нация, испытавшая серьёзное польское, венгерское и немецкое влияние, частично окатоличенная, частично униатизированная. Именно так и возникают новые нации. Две части одного народа по какой-то причине теряют устойчивую связь между собой. Чем дольше длится разрыв, тем больше накапливается различий в быту, языке, привычках, политических и экономических связях и приоритетах.

Рано или поздно, накопление различий, проходит критическую черту. В результате, встретившись через несколько столетий представители некогда одного народа, в преданиях сохранившие память о единстве, не могут узнать друг друга. Именно это и случилось с галичанами в УССР, когда они увидели местных "украинцев". Им было невдомёк, что подавляющее большинство было назначено "украинцами" из русских большевиками, которые руководствовались собственными политическими целями.
Галичане увидели народ, совершенно на них не похожий, зато как две капли воды похожий на русских ("москалей"). Они решили, что за столетия владения Малороссией и Новороссией империя русифицировала украинцев. Значит им надо помочь "вернуться к национальной идентичности".

Естественно галицийские украинизаторские потуги никогда не вызывали сочувствия у населения Малороссии и Новороссии, которому вполне хватило большевистских принудительных украинизаций. Поэтому галичане ввели термин "схидняки" и начали называть население Малороссии и Новороссии "манкуртами" и "янычарами", намекая что они настолько забыли свою национальную идентичность, что выступают против "братьев по крови", которые пытаются им помочь.

Отсюда идея насильственной украинизации Центра, Востока и Юга Украины, которую галичане начали продвигать с первых дней независимости. Ну и, разумеется, для успеха подобной украинизации необходимо было разорвать связи Малороссии и Новороссии с Великороссией – слишком бросалась в глаза общность народа, разделённого границей, в одночасье превратившейся в 1992 году из административной в государственную.

Абсолютно не понимая с чем они столкнулись, галичане хотели пробежать лет за двадцать процесс формирования новой нации, который у них самих занял полтысячелетия. Более того, они видели свою миссию в галицизации Малоросии и Новороссии, хоть возникновение новой нации должно было идти за счёт инкорпорации галицийской культуры в малороссийскую и новороссийскую как более развитые.

При нормальном течении этого процесса, украинцы, как новая нация, появились бы уже в 50-е – 60-е годы XXI века, после естественного вымирания большинства из тех, кто успел пожить в русском единстве. В современном мире течение времени серьёзно ускорилось. Дети получают представление о своей национальной идентичности не столько из семейных преданий (родители заняты, да и сами мало что помнят о прошлом семьи), но в процессе социализации – из СМИ, в школе, на официальных мероприятиях. Словотворчество в современных языках также идёт гораздо быстрее, так как массово возникают новые понятия и живущие раздельно люди по-разному их называют, создают для их обозначения различные не совпадающие термины.

60-70 лет было бы достаточно, чтобы различия между русскими в России и бывшими русскими на Украине стали достаточно заметными и можно было бы говорить о формировании двух разных наций. При этом понятно, что и галицийская идентичность размывалась бы в общеукраинской, хоть скорее всего и играла бы при слиянии непропорционально большую роль.

Но галичане, особенно их предельно тупой и предельно агрессивный бандеровский "передовой отряд" не хотели ждать. Надо признать, что торопились с украинизацией и элиты Центра и Юго-Востока, желавшие "правами новой нации" окончательно застолбить свой захват некогда общерусских территорий и имущества.

Возникла забавная ситуация, когда старые русскоязычные поколения, искренне готовые считать себя украинцами, поскольку их так учили в УССР в советской школе, начали ощущать некоторый дискомфорт в связи со слишком активным наступлением бандеровцев на русский язык. Приобретённый в УССР опыт подсказывал "украинцам", что нет ничего страшного в том, что "украинец" общается на русском языке, как его родители и прародители. Они были не против того, чтобы их дети выучили украинский, как "язык предков" и общались бы на нём, но сами ничего в своей жизни менять не собирались.

Однако и галичане не планировали отступать, с каждым годом сужая сферу применения русского языка. Насколько широкие слои населения это задевало вы можете судить уже по тому, что до сих пор большая часть ВСУ, воюющих против России (в том числе родившейся после независимости молодёжи) говорит по-русски (хоть уже и с акцентом).

В общем культурно-языковая ускоренная галицизация Малороссии и Новороссии провалилась. Население продолжало считать себя "украинцами", поскольку их так научили в советской школе, но галицийские язык и традиции не приживались. При этом на самом деле процесс украинизации шёл довольно бодро – новые поколения вырастали вполне бандеризированными, но старые поколения вымирали слишком медленно и за пределами исторической Галиции любой галичанин чувствовал себя чужим.

Галичанам удалось оторвать большинство малороссов и существенную часть жителей Новроссии от России, убедить их, что они "украинцы", но не удалось их за 20-30 лет галицизировать. Эта задача была просто невыполнима, но галичане это не понимали и жутко гневались, подозревая козни "москалей" из-за границы и предательство "схидняков" внутри страны. Всю галицийскую боль, весь гнев галичан на "янычар" и "манкуртов" на себе почувствовали заукраинские беженцы из Донбасса, переехавшие в Галицию. Их там травят, несмотря на сугубую демонстративную лояльность.

Когда Западу понадобилось столкнуть Украину и Россию в военной кампании, его интерес совпал с интересом галичан даже больше, чем с интересами украинской элиты. В среде последней нашлись люди, понимающие, что война с Россией для Украины гибель и даже попытались объяснить это украинским политикам. Может быть им и удалось бы убедить украинцев не рисковать, не провоцировать Россию, хоть это и сомнительно. Но галичане-бандеровцы и примкнувшие к ним неонацистские банды Юго-Востока, установившие после 2014 года силовой контроль над страной, не собирались отказываться от войны, о которой мечтали. Да и большая часть элиты, надеявшаяся на быструю победу с помощью "всемогущего" Запада была настроена на войну.

Бандеровцы явно переоценили как свои, так и западные силы, поскольку изначально начали сразу же гражданскую войну и конфликт с Россией, который хоть и вылился в прямое военное становление в 2022 году, тлел с 2014 года. Подобная неадекватная оценка привела к проигрышу войны ещё до её начала. Россия не могла себе позволить проиграть этот конфликт, поскольку Запад был нацелен на окончательную ликвидацию российской государственности при геноциде значительной части населения, а ядерная сверхдержава не проигрывает принципиальные конфликты, так как на худший случай у неё в запасе всегда есть "ядерная ничья". Поэтому изначально было понятно, что при любом исходе этого конфликта для России у Украины практически не оставалось шансов уцелеть.

Шансов уцелеть не оставалось потому, что затевавший конфликт Запад был настроен воевать до последнего украинца, украинские элиты, которые неплохо зарабатывают на утилизации своих сограждан тоже за максимальное продление войны, бандеровцам не жаль массово гибнущих "схидняков", так как они считают, что именно нехватка у последних украинизаторского энтузиазма стала причиной конфликта, проиграть же "москалям" бандеровцы не боятся, так как считают, что Галиция всё равно "останется в Европе" - ещё в 2012 году тогдашний фюрер украинских нацистов, ныне полузабытый Тягныбок говорил, что если бандеровцы проиграют всю Украину, они создадут собственное государство в Галиции. Они до сих пор в это верят.

Результат налицо: мечтавшие создать "великую Украину" галичане, довели процесс нацбилдинга до того, что само существование украинцев оказалось под вопросом, да и территория украинства сжимается как шагреневая кожа. И этот процесс уже не остановить, потому, что ни гибнущие на фронте жертвы украинизации, ни галицийские идеологи "украинства" не понимают, что на самом деле происходит, а те, кто понимает – считают деньги и заинтересованы выжать из Украины последнюю капли крови, так как кровь хорошо оплачивается.

Ростислав Ищенко